v_gildenberg:
В России где был - не обращал внимание . Но вообще есть такое понятие как паспорт доступности объекта или ТС для ММГ. Этот документ разработан во исполнение приказа Минтранса о доступности , базбарьерной среде и прочим вещам Номер приказа сейчас не скажу. Перевозчик теперь обязан обеспечить доступность ММГ на объекты транспортной инфраструктуры.
Отсюда - почти в каждом поезде вагоны с купе для ММГ, все эти пандусы , лифты и что-то вроде этого.
Давайте уж: писать - так писать.
«Америка рациональная». 1967 г. Советские учёные для "Литературной газеты". Часть 1.
Двести человек, двенадцать часов, Монреаль. Ночуем, еще два часа, Нью-Йорк, аэропорт Кеннеди на острове Лонг-Айленд.
Город и аэропорт – проблема века. Помню, как Г. Хемфри, ныне вице-президент, а тогда сенатор, при посещении МГУ повторил слова своего отца: «Вначале город недоволен чрезмерными размерами аэропорта, а через 10 лет – его маломощностью. Город решает строить второй аэродром, затем и третий. В результате переезд от Бурже до Орли занимает больше времени, чем полет от Парижа до Женевы».
Лонг-Айленд задуман своеобразно. Его пересекает автострада, справа и слева от которой, как зерна вокруг стержня колоска, расположены специализированные аэровокзалы: на Вашингтон, на Канаду и т.д. Вокзалов много, они небольшие, регистрация и посадка рядом, заблудиться и перепутать рейс невозможно. Автобусы не нужны – самолеты подъезжают к выходу вокзала. На Лонг-Айленде чувствуешь себя не в крупнейшем аэропорту, а как на провинциальном аэровокзале. Между тем в Монреале пришлось пройти по гигантскому зданию не менее километра, напряженно вглядываясь в объявления, прислушиваясь к радио и т.д.
Чемоданы, как и везде, доставляет транспортер. Но пассажиры не теснятся вокруг носильщика, снимающего их. Да и носильщика нет. Чемодан попадает на вращающуюся площадку. Выбираешь вокруг нее свободное место и ждешь, пока мимо промелькнет твой саквояж. Не успел взять – жди следующего оборота.
Вдоль стены – легкие, похожие на детские, коляски. Уложи чемодан и кати к автобусу. Там коляску оставляешь – ее возьмут те, кто приехал в аэропорт. Коляски курсируют туда-сюда. Удивило, что на всем пути ни одной ступеньки – архитекторы, значит, думали о том, что пассажиры будут пользоваться колясками.
Пришел в ООН. Учреждение, как и театр, начинается с гардероба. Почему висит по два одинаковых номерка на крючке? Понял на другой день. Утром у гардеробщика горячка, а затем затишье. Смотритель быстро кладет пальто на барьер, вручает мне один номерок, а второй кладет на пальто. То же делает со следующим пальто и т.д. За несколько минут на барьере десятки пальто. «Пик» прошел, он спокойно развешивает – времени впереди много. Кстати, вешалки вытянуты вдоль барьера и ходить далеко не нужно.
В многоэтажных зданиях Нью-Йорка рядом с лифтом проходит труба, напоминающая мусоропровод: почта. На любом этаже опускай письмо, упадет в специальный контейнер. На стандартном листе – специальное место, на котором вместе с обращением печатаешь адрес. А на конверте – прозрачное пластмассовое окошечко. Дальнейшее сделает курьер: так свернет лист, чтобы адрес оказался против окошечка. Если писем много, эту работу выполнит конвертозапечатывающая машина.
Своеобразно нью-йоркское метро. В нем с одной стороны платформы можно сесть в поезд, останавливающийся на всех станциях. А с другой стороны той же платформы – на поезд, останавливающийся только на узловых станциях. Поэтому горожанин сначала едет на местном поезде – до ближайшей узловой станции, пересаживается на скорый, затем снова на местный. С пересадками в любой конец Манхэттена можно попасть за 15–20 минут.
Целью поездки было совещание экспертов Организации Объединенных Наций. Задача была сложной – обсудить программу ООН в области управления. Эксперты стоят на разных идеологических позициях, отражают интересы разных стран, принадлежат к разным научным школам. И запланированный срок – 6 дней – представлялся мне недостаточным.
Но еще в Москве я получил доклад на двести страниц, отражающий точку зрения организаторов совещания. Меня просили прислать через 10 дней замечания. За неделю до отъезда получаю пакет с замечаниями всех экспертов. Так, еще до совещания я уже знал и точки зрения всех участников. Поэтому совещание началось с комментариев к представленному докладу и замечаниям.
Затем была выделена группа, подготавливавшая проект заключительного текста. Его размножили, собрали опять-таки письменные замечания, тоже размножили, раздали эти замечания и последние два дня обсуждали их. В конце мы имели почти сто страниц согласованного доклада.
Анализируя методы организации, я пришел к выводу, что решающее значение имело хорошее и быстрое размножение доклада, комментариев, проекта резолюции и т.д. На мой вопрос о стоимости размножения сотрудник ООН засмеялся: «Каждый день эксперта стоит 25 долларов. Вас 20 человек – 500 долларов в день. А мы сэкономили не один день».
На приеме в Принстонском университете у входа, на столике, лежали карточки с нашими фамилиями. На другую сторону карточки нанесен слой клея. Карточку приклеивают к костюму, и легко искать интересующего тебя человека. Карточка легко отделяется и, что существенно, не оставляет на костюме воспоминания об этой оригинальной рационализаторской мелочи.
США считаются страной исключительной телефонизации. Но я столкнулся с обилием внутриучрежденческих телефонов, тех самых, которые мы критикуем и хотим заменить на «городские». Дело не только в дешевизне внутриучрежденческой связи. Большинство сотрудников обращается с работниками своего офиса. Городской телефон создает соблазн позвонить знакомым, знакомые тоже звонят, отвлекают от дел, а коллега с соседнего этажа по делам службы дозвониться не может и идет согласовывать вопрос лично. Внутренний телефон удовлетворяет служебные запросы. Если же за день возникает по делам потребность позвонить в «город» – то можно воспользоваться телефоном начальника отдела. «Городской» телефон ставят тем, кто по характеру работы в нем нуждается. Кстати, для упорядочения самой телефонной сети имеет значение плата не только за телефонную точку, но и за время ее эксплуатации. Можно говорить хоть весь день – но ваша общительность может вас разорить. Вероятно, поэтому так лаконичны разговоры американцев по телефону и так легко дозвониться до любого абонента.
Хочется остановиться на двух столпах американской рационализации: фасовка и упаковка. Масло можно купить в пакете на 200, 150, 100 и на 50 граммов и даже в виде небольших кусочков для завтрака, завернутых, как конфеты, в фольгу. Не нужен продавец, отвешивающий масло, нет очереди, нет потерь масла на зачистку и развес. Расфасованы в сетки картофель и яблоки, разрезаны и упакованы в целлофан ветчина и колбаса и даже хлеб. Главное – разнообразие набора фасовок: для большой семьи, для двух человек, для одного. Обходишь прилавки магазина, складываешь в коляску нужные пакеты, у выхода расчет. Упаковка выполняет роль не только помощника фасовки или рекламы. Костюм стоит десятки долларов, пластиковый пакет – центы. Зачем же мять и пылить костюм еще до носки из-за нескольких центов дополнительного расхода? Весь облик сферы торговли (и, соответственно, промышленности предметов потребления) изменился.
Есть часть 2, если окажется интерсно.
